Жили некогда две сестры. Старшая Бобок, была сварливая и сердитая, а младшая, Горошина, добрая и ласковая.
Вот как-то раз Горошина сказала сестре:
— Сестрица Бобок, не пойти ли нам навестить нашего старика отца! Он один в своём доме и, верно, скучает,— теперь ведь жнитво идёт.
— А мне какое дело до него? — ответила Бобок.— Иди сама. Стану я ради старика по жаре тащиться.
Отправилась тогда добрая Горошина одна и по дороге увидела сливу.
Дерево окликнуло её:
— Горошина, остановись, милая, почисти немного мои шипы, а то мне очень нехорошо.
Остановилась Горошина и почистила дерево. Пошла она дальше и набрела на огонь. Огонь сказал ей:
— Горошина, милая, очисти меня! Совсем задушила меня зола.
— И правда! — откликнулась Горошина. Тотчас расчистила огонь, и он радостно затрещал опять.
Дальше встретилось ей дерево с поломанным суком;
и попросило дерево:
— Горошина, родимая, подвяжи сучок, а то он отломится и я его потеряю.
— Бедный сучок, бедный сучок,— сказала жалостливая Горошина.
— Оторвала кусок своего покрывала и осторожно подвязала сучок.
Шла она шла, видит — навстречу ей течёт ручей.
— Горошина, Горошина,— зашумел ручей,— пожалуйста, отгреби песок и сухие листья, а то я совсем течь не могу.
— Правда, негде тебе течь,— сказала Горошина и тотчас расчистила русло.
Весело зажурчал опять ручей и побежал дальше.
Пришла, наконец, Горошина к отцу, очень усталая. Но отец так ей обрадовался, что она и про усталость забыла. Отпустил ее отец только на другой день, но сначала надарил ей всякого добра, точно невесте, когда её замуж отдают: и прялку подарил, и буйвола, и несколько медных горшков, и постель - словом, много всякого добра. Взвалила она вещи на буйвола и отправилась домой.
Проходит Горошина мимо ручья и видит — по воде плывет красивая ткань.
— Бери её, Горошина,— зажурчал ручей.— Это я для тебя принес, в благодарность за ласку.
Поймала Горошина ткань и положила на буйвола. Пошла дальше, видит — стоит дерево на дороге, а с ветки его свесилась нитка жемчуга. Зашуршало дерево листьями,
и говорит:
— Возьми, Горошина, это я для тебя снял с головы царевны. Спасибо тебе за твою доброту.
Взяла Горошина нитку жемчуга и обвила вокруг шеи,— очень ей понравились жемчужины.
И вот пришла Горошина к огню, а огонь трещал весело, и около него лежал горячий сладкий пирожок!
— Возьми себе пирожок, Горошина,— сказал огонь,— я испек его хорошо. Покушай. Спасибо тебе за ласку.
Взяла Горошина пирожок, разломила пополам,— один кусок отложила для сестры, а другой стала есть на ходу.
Наконец, пришла она к сливе, видит — ветки погнулись, висят низко и все покрыты темными сливами.
— Нарви побольше, Горошина, нарви побольше,— сказало дерево.— Сливы мои торопились созреть, чтобы сказать тебе спасибо.
Набрала Горошина много слив, часть отложила для сестры, а другие съела сама. Пришла она домой, а дома Бобок, вместо того чтобы порадоваться за сестру, чуть не заплакала от зависти и злости. Она так рассердилась, что Горошине уже не милы стали подарки, и она посоветовала сестре скорее пойти к отцу— авось и ей счастье привалит.
Наутро жадная сестра Бобок отправилась к отцу, в надежде что-нибудь от него получить. Как подошла она к сливе,
слива её окликнула:
— Бобок, постой! Будь добра, почисти мои шипы.
— Вот ещё! — ответила Бобок.— Пока я буду тебя чистить, много времени уйдет. Чисти себя сама.
Как дошла она до дерева, оно попросило ее подвязать его обломанную ветку.
Но Бобок только рассмеялась:
— Мне-то что? Мне не больно! — говорит.— Я далеко уйду за то время, какое нужно, чтобы подвязать ветку. Проси кого знаешь!
Потом огонь сказал ей:
— Бобок, милая Бобок, почисти немного очаг, а то я задыхаюсь от пепла.
Но злая девушка ответила: — Вольно ж тебе, глупому, пепел заводить! Неуж-то я стану помогать тем, кто сам себе помочь не может? Как бы не так!
Подошла она к ручью. Ручей попросил ее отгрести песок и сухие листья, но Бобок закричала:
— Стану я останавливаться, чтобы ты мог бежать! Нет, каждый сам за себя.
Наконец, она пришла к отцу и решила, что заберет столько вещей, сколько два буйвола поднять смогут. Но не успела она войти во двор, как на нее накинулись брат и невестка; они стали бить её и кричать.
— Это все твои проделки! Вчера подослала Горошину, сегодня сама пришла. Мы тут трудимся, а ты у старика добро выманиваешь. Уходи живее, пока цела!
Прогнали они её, голодную и усталую.
— Не беда! — сказала Бобок,— Пойду к ручью, возьму у него ткань.
И правда, по воде плыла чудесная ткань, ещё лучше той, что получила Горошина. Кинулась Бобок в воду, но попала на глубокое место и чуть не утонула.
— Не беда,— сказала она.— возьму жемчуг с ветки.
Да, жемчуг висел на дереве, но когда Бобок потянулась за ним и схватила ветку, та обломилась и ударила её по голове. И не успела она оглянуться, как кто-то унёс жемчуг.
Голодная и усталая, добрела она до огня, а на огне пекся румяный пирожок. Жадно кинулась она к пирожку, но уронила его и обожгла руку, а сорока тем временем подхватила пирожок и улетела.
«Ну, уж сливы-то я получу!» — подумала Бобок и побежала дальше. Сливы висели на дереве, и она кинулась к ним, но только оцарапала себе руки и лицо о шипы.
Голодная, промокшая, усталая, вся в крови, еле добралась она домой. А дома Горошина, уж конечно, приласкала ее, напоила, накормила и в постель уложила.